Прыжок через пропасть — только качественно

Прыжок через пропасть — только качественно

Есть у меня один странный принцип: если уж прыгать через пропасть — то изо всех сил. Ни на половину, ни «по ситуации». Или делаю — или не трогаю.

Я долго не мог понять, почему мне физически невыносимо делать что-то «так себе». Ну, сделал бы шаблонно, сдал, получил деньги — кто бы заметил? Все довольны, заказчик доволен, а я — как выжатая губка. Пусто.

Потом до меня дошло: дело не в перфекционизме. Не в страхе быть плохим. И даже не в любви к своему делу (хотя без неё здесь делать нечего). А в другом.

Качественность — это не характеристика работы. Это состояние духа. Это когда ты становишься чуть легче, когда входишь в поток, и всё, что делаешь — начинает звучать. Как камертон. Как дыхание, от которого ни спрятаться, ни соврать.

Когда ты не можешь не сделать хорошо — потому что плохо просто не получается. Как будто не пропускается ток. Не звучит. Не живёт.

И тогда качество становится не тем, что «надо» (рынок требует, клиент платит, конкуренция душит), а тем, что ты выбираешь, потому что это — про тебя.

Мне иногда пишут: «Ты иногда очень качественно пишешь». И я, честно, не знаю, что ответить. Вспоминаю как писалось то, что произвело впечатление. Понимаю, что если бы я не писал тогда так — то вообще не писал бы. Тело бы не пустило. Голос бы не вышел.

Это не про гордость. Качественность.  Это про торжественность. Про ту самую — как у Рериха: «Назовете ли это энтузиазмом, или возвышением духа, или совершенством качества всех движений и помыслов, или высо­чайшею торжественностью всех чувств наших – безразличны эти наимено­вания. Тот, кто не поймет торжественности в любви, торжества качества, тому и все прочие наименования будут лишь камнями, грохочущими в горном потоке». Вот оно как. Когда слово — это не просто слово, а форма любви. Когда текст — не «контент», а способ говорить с людьми по-настоящему.

Вот за это я и держусь. Не за лайки, не за метрики, не за перфекционизм. А за ощущение, что ты идёшь по струне через бездну — и не имеешь права на неверное движение.

Не потому что страшно. А потому что важно.

И вот тогда работа — становится молитвой. Или прыжком. Или песней.
В общем, чем-то живым. А значит — настоящим.